Профессия адвоката и юриста - интервью с профессионалом ⋆ MAXIMUM Блог

Профессия юриста — одна из самых популярных, наряду с экономистом. Мы еще слышим эхо прошлого от наших бабушек и мам, которые считают эти специальности Нормальными, а другие — плохими не в даваясь в детали профессий. Читайте интервью с реальным адвокатом, который расскажет, из чего строить его профессиональная деятельность на самом деле.

В этой статье:

Юриспруденция — это большая игра Реальный судебный случай в профессии адвоката

История Дмитрия Г.

«Учился я без троек: где-то готовился, где-то мне везло, потому что я просто был нормальным парнем. Благодаря игре в КВН я нашёл в институте людей близких мне по духу. А с остальными я просто не мог общаться. На втором курсе настала какая-то точка кипения, я понял, что больше не хочу находиться в кругу программистов. Я позвонил домой, и мы с мамой начали думать, чем мне дальше заниматься. Она предложила пойти в юриспруденцию.

Я вспомнил друга нашей семьи, который был адвокатом. Я рос в военной семье, у нас все одевались по форме, одинаково. А адвокат всегда выглядел красиво, приходил с подарками, всегда был такой успешный!.. Думаю, это отложилось на подсознании. Сейчас мне этот выбор кажется естественным.

Я поступил в МГЮА, то есть с третьего курса МИФИ начал учиться в двух вузах параллельно. В МГЮА у меня было вечернее, поэтому я до 15:40 был в МИФИ на Каширской, потом ехал на Баррикадную к 18:00. Сессия была жесткая… В летний период у меня бывало 5 экзаменов в МИФИ, 8 в МГЮА — получается, я сдавал 13 экзаменов за 20 дней. Могло быть так, что у меня утром в одном месте экзамен, а вечером в другом. Мне постоянно говорили: «Спустись на землю! На двух стульях нельзя усидеть, тебя обязательно откуда-нибудь выгонят». При этом я ещё успевал работать юристом в конторе и преподавателем по искусству публичных выступлений в образовательном центре. Это был практически мой авторский курс, построенный на КВНовской практике. Я рассказывал про ораторское мастерство школьникам, учил их было не бояться работать со зрителем, быть более раскрепощёнными. Думаю, этот опыт предопределил многое.

Юриспруденция — это большая игра

Я пытался всё совместить, в целом, мне это удавалось. Но юриспруденция нравилась мне сильнее всего. Для меня это огромная настольная игра, в которой есть куча правил, карточек, ходов. И если в этой игре тебе приносят сладкий чай, а ты заказывал несладкий, то это – некачественный продукт. Тогда у тебя есть карточка «Это некачественный продукт», и эту карточку можно обменять на другой чай. В реальной жизни у каждого человека есть эта карточка, но большинство не знают о её существовании, и не выигрывают, а знаю и выигрываю. Это понимание позволило мне очень полюбить право.

Когда я изучал какую-то отрасль права, например, трудовое право, я не просто его учил, а представлял себя работником или работодателем. Я думал: «Так, у меня есть негодяйский работник, я хочу его уволить. Как мне это правильно сделать?». Когда накладываешь знания на реальные кейсы, то сухая теория становится инструментом, карточкой в игре. За это я обожаю юриспруденцию! В ней для меня сошлось несколько течений, как две реки стекаются в одну: река внутреннего неугасаемого огня с рекой желания установить справедливость.

Мне нравится побеждать.

Адвокатам не нужен ринг: ты просто заходишь в суд и уже смотришь на своего противника. Если оппонент – физическое лицо, то с ним, конечно, очень скучно. Заседание в суде выглядит так, будто вы садитесь играть в шахматы, а он начинает жевать свою пешку. Ты ему говоришь: «Я, конечно, понимаю, что у тебя, может быть, опыт похлеще, чем у меня, и ты знаешь, что делать с шахматами. Но это деревянная пешка, и ты зря так делаешь». А он спокойно жуёт и говорит, что он прав. Но когда твой противник — адвокат, это реальный бой! Ты говоришь: «Уважаемый суд, примите вот эти документы». А ответчик уже настолько заведён, что кидает в тебя эти бумаги, кричит: «Он меня провоцирует!» А ты спокойно: «Уважаемый суд, просьба установить порядок».

Мы схлёстываемся, как на ринге. А потом выходим после этого боя и жмём друг другу руки. И не нужен никакой бойцовский клуб. Это совсем не офисная работа. Это реальный матч, после которого ты выходишь из зала в мокрой рубашке, весь мокрый – нормально побились.

Побеждать приятно, но иногда бывают проигрыши. При этом есть два вида проигрыша: первый – когда мы знали, что бой будет сдан. Например, если человек сразу говорит, что нужно затянуть процесс на 8 месяцев, мы знаем, что с него все равно в итоге взыщут до 5 миллионов. Тогда если удаётся уменьшить 5 миллионов штрафа до двух, это все ещё проигрыш, но клиент очень рад. Второй вид проигрыша — когда я не понимаю, как это вообще получилось. Такое тоже бывает: я не планировал и тут вдруг проиграл. Это бывает, потому что не додумал, нужно было полезть ещё глубже, а я понадеялся, что доводов достаточно.

И вот заходишь в суд, раскладываешь всё уверенно по полочкам, а иск не удовлетворён, но ты не можешь предоставить ещё доказательства, т.к. вердикт вынесен. Бывает, что человек не всё рассказал — это тоже твоя вина, что ты не вышел на такой уровень доверия, не показал, что тебе можно рассказать всё. Опытный юрист понимает заранее, есть у него шанс победить или нет, и может не брать дела, которые заведомо проигрышные, так что я не сторонник статистики проигрышей, она ни о чем не говорит. Многое зависит от категории дел, в которых участвуешь.

Но работа юриста – это не только судебные дела.

Как-то ко мне обратился предприниматель с Дальнего Востока, который предоставлял оборудование и программное обеспечение в магазины. Схема продаж была такая: на первый месяц оборудование давалось бесплатно, а далее, если магазину все нравилось, фирма начинала взимать плату за пользование, если не нравилось – оборудование забирали. Такой маркетинговый ход. И этот предприниматель теперь попросил оформить его предложение и принёс результат работы другого юриста. Это были два договора, один – на первый месяц бесплатного пользования, второй – на платное оказание услуг. С юридической точки зрения все оформлено абсолютно правильно, но юрист нисколько не подумал о самом клиенте! Ведь если через месяц давать пользователю ещё один договор, мы заставляем его ещё раз принимать решение, изучать ещё один договор, которые никто не любит читать, и в итоге сделка может не состояться.

Мы предложили другое решение: заключать один договор в самом начале, но с отсрочкой платежа в 31 день. Таким образом, через 30 дней магазин просто получал счёт на оплату и принимал решение, отправить его бухгалтеру или вернуть оборудование. Наша тактика очень сильно подняла продажи, и это показывает, чем отличается отличный юрист, понимающий бизнес и его потребности, от просто хорошего юриста.

Мне это нравится — заниматься адвокатурой, я получаю удовольствие от суда, особенно когда выхожу с победой.

Реальный судебный случай в профессии адвоката

Однажды ко мне обратилась девушка, она работала в обменном пункте, хозяин которого организовал операцию обмена рублей на доллары не через кассу, а через окно напрямую между двумя людьми. Тот, кто давал рубли, отдал в обмен на деньги вакуумную упаковку, которая оказалась муляжом, там были фантики. Когда это вскрыли, доллары уже были переданы мошеннику, который спокойно ушёл. Девушка сразу вызвала полицию, все поехали в УВД, и начальник обменника настоял на том, что виновата девушка, что там не было второго человека, и она сама отдала муляж вместо долларов. Там она под влиянием руководства написала расписку о том, что она должна эти деньги вернуть, около 8 млн рублей. У расписки был срок 3 года, а через 2,5 года после случившегося на девушку подают в суд, требуя выплатить эту сумму. Таких денег у неё не было, и она обратилась ко мне.

Есть статья 812 гражданского кодекса «оспаривание трудового займа по безденежности». Она даёт возможность оспорить расписку, если та была написана, но деньги в момент подписания не были переданы. Главное – доказать, что деньги реально не передавали. Мы делали запросы во внутренние документы МВД, брали показания, достали из полиции всю эту историю, показали судье. Это был жёсткий бой. Несколько адвокатов с одной стороны, я с другой. Но мы выиграли на всех инстанциях! Когда выходили из суда, нас встречала её семья, мама плакала и благодарила за то, что я спас их семью. Вот ради этих эмоций и стоит работать. Я не представляю, если бы мы вышли к её семье, не выиграв это дело. Это как нырнуть в реку за тонущей молодой девушкой и не спасти – тогда и самому выныривать не хочется.

Было страшно, но результат того стоил.

А вообще я бракоразводный адвокат. Я берусь за бракоразводные процессы, потому что вижу в них свою миссию — защитить права ребёнка. Если в браке есть ребёнок, я считаю, что у него должны остаться и отец, и мать. И никто из этих двух взрослых людей не должен в этой войне использовать ребёнка как оружие. Я призываю родителей договариваться, перешагивать через свои амбиции ради ребёнка.

На мой взгляд, чтобы преуспеть в юриспруденции, нужно в первую очередь любить людей, хотеть им помогать. У меня нет клиентов, у меня — доверители. Это важное позиционирование. Оно про то, что их они доверяют мне свои проблемы. И я, взяв эти проблемы, должен сам верить, что они разрешимы. Во-вторых, надо уметь отключать эмоции. Я в прошлом представлял в нескольких судах свою маму. Там я был готов разорвать на части оппонента, хамил судье. Эмоции накрывали меня с головой, я не мог мыслить рационально. Тогда я понял, что не могу справляться с ними, и перестал вести дела своей семьи.

Тяжело с внутренней точки зрения адвокату, который ведёт уголовные дела. В этом деле надо быть готовым к тому, что в уголовных процессах он будет почти бессилен. Ты не можешь защищать доверителя, твоя задача — облегчение вердикта. В уголовную адвокатуру нельзя идти сверхидейным людям. Их перерубают. А в суде нужна холодная голова.

И наконец, нужно обладать болезненным чувством справедливости. Многие профессиональные юристы говорят, что это мешает. Но сколько людей, столько и мнений. Для меня право, правила – это не ограничение, это возможности. Мне это позволяет получать удовольствие от того, что я делаю».